Восхождение на восточную вершину Эльбруса — Александр ПЕТРОВ
Семь часов восхождения на восточную вершину Эльбруса – это семь часов головных болей, носовых кровотечений, разрывающихся барабанных перепонок, жажды, слезящихся глаз. И наша группа ворвалась вершину высочайшей горы Европы.
В горах гравитационная постоянная вовсе не постоянна. С рюкзаком она возрастала троекратно, с каждым шагом – экспоненциально увеличивалась, на привалах – сбрасывала значение на земное. А остановившись на ночевку, люди могли за шаг преодолевать в полтора раза большее расстояние, при этом на долю секунды зависая в воздухе. Здесь расстояние измеряется не в километрах, а в часах на преодоление его, а скорость – в метрах по вертикали в час. Вот такая вот занимательная физика в горах.
Каждому стоявшему на вершине Эльбруса (5621 м) хотелось, чтобы близкие, друзья и родственники, с кем предстояло по приезду домой делиться впечатлениями, были рядом. Ибо все понимали, что ни с помощью бесчисленного множества прилагательных из словарей Ожегова, Даля и Суворова вместе взятых, ни с помощью фотографий, сделанных на самую профессиональную фотокамеру самым одаренным фотографом агентства Magnum, ни гиперактивнейшей жестикуляцией руками со скоростью 800 жестов в минуту невозможно было описать увиденного и передать прочувствованного.
Но эта мысль была далеко… До нее оставалось девять суток… Суток, вспоминая которые, каждый участник будет захлебываться эмоциями.
ВОСХОЖДЕНИЕ НА ВОСТОЧНЫЙ ЭЛЬБРУС НАЧАЛОСЬ НЕПРОСТО
А пока разношерстная группа, состоявшая из двух бригад, набирала первые метры по вертикали от поселка Верхний Баксан. Бригады шли с интервалом в 10 минут. Каждый метр заставлял все больше сомневаться в адекватности оценки собственных сил. Но в первую ночевку никто не озвучил этой мысли. Лагерь был разбит на левом берегу речки Кыртык.
За готовкой ужина первый бригадир попросил пару банок тушенки. Это 2 х 525 = 1050 г… Несколько изможденных тел метнулось в сторону, яростно разрывая рюкзаки и расшвыривая вещи, пытаясь добраться до ненавистных жестянок. Кому-то повезло… кто-то разгрузился…
Первая ночь была беспокойной. Для всех. Кто-то был более слабым физически, кто-то был слаб духом, а у кого-то слабило желудок…
Бригады покидали зону леса. Ничто не предвещало трэша и угара. Во время затяжного перегона, на котором ко многим приходило ощущение отъезжающего сознания и приближающегося обморока, колонна пошла вправо в ущелье реки Уллуесенчи. Тропа набирала градус, а бригадиры не сбавляли темп. Тело потело.
ЧЕМ ХУЖЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ
Помочь удержать сознание могли лишь аскорбиновая кислота и декстрозы моногидрат в медвежьих дозах. Группа упала за 2 часа марша до перевала. В программе вечера была ванна-джакузи. Сил не было, жилы – надорваны, кто-то молчал, кто-то – нет. Адский переход. Некоторые из участников позже назовут эти сутки самыми сложными в походе.
День третий. Перевал Кыртыкауш стал для кого-то переломом, для кого-то надломом, а для кого-то остался просто перевалом. 3232 м. Подвиг героев Кавказа бессмертен в сердце народа. 3154 м. Перевал Исламчат. Бригады растягивались… Арьергарды первой и второй поравнялись.
Путь группы преградила горная река ледникового происхождения. Группа встала. Спирт был брутально разведен спиртом. Сон был безмятежен, а стоянку освещали мириады звезд.
Следующий день альпинисты провели весь день в заботах и делах: вязали узлы, бухтовали веревки, чинили кошки, осваивали технику скалолазания с верхней страховкой, дюльфер с ней же. Сушили на солнце кровавые мозольки, залечивали потянутые голеностопные суставы, пили нарзан и купались в нем же. Получали так недостающие в городских условиях дополнительные дозы радиации.
Группа легла на курс. Без жертв миновала каменный мост через Малку и далее по левому берегу Джилы Су прорывалась в сторону Эльбруса, к замерзшему озеру Джикаугенкез. Точка невозврата пройдена, и путь к цивилизации теперь лежит только через восточную вершину. Эта мысль не могла не возбуждать и не будоражить. Группа шла около 8 часов всухую. На зубах скрипела пыль, поднимаемая горовосходителями при движении по осыпи. Сухо и неприятно.
Лагерь встал на морене у пика Калицкого. Отдушиной был лишь компот, сваренный на совесть, так, что аж ледоруб стоял.
ВИДЫ ТРЕЩИН
Наутро, повысив свои сцепные свойства посредством кошек и встегнувшись в связки, группа вышла на ледник. По дороге встречались ледовые трещины, оскаленные сосульками, но улыбающиеся и готовые в любой момент принять связки.
Также попадались грустные трещины со снежным кляпом, были трещины-убийцы, были молодые и старые… Было очень много трещин, но три связки упорно преодолевали их, некоторые покорно обходя, некоторые перепрыгивая, стараясь не смотреть вниз, некоторые переходя по чудом сохранившемуся снежному мосту.
Шли три «поводыря», постоянно зондируя снежно-ледовый покров ледорубами, шли уверенно, шли по склону Эльбруса к скалам Ачкерьякольского лавового потока. Сегодня трещины были не голодны, поэтому к середине дня лагерь встал на высоте около четырех тысяч в стартовом составе. Радиальный выход налегке к будущей стоянке штурмового лагеря дался относительно просто.
Группа набрала шесть сотен по вертикали. Шесть сотен, которые через пятнадцать часов предстояло преодолеть с беспощадными заплечными утяжелителями. Сон был беспокойным.
На альтиметре 4546. Штурмовые лагеря разбиты. Альпинисты, вооружившись ледорубами и трекинговыми палками, выходят на ледовый склон для тренировки техники самозадержания.
При падении необходимо немедленно, пока еще не развилась скорость скольжения, принять меры к задержанию:
1 — не выпуская из обеих рук ледоруб, повернуться на живот;
2 — приподнять носки ног, чтобы не зацепиться кошками за склон (иначе перевернет вниз головой);
3 — согнутой в локте рукой вонзить клюв ледоруба в склон, налечь на него всей тяжестью тела и тормозить во чтобы то ни стало.
Прогноз на ближайшие пять дней оставляет горовосходителей без акклиматизационного дня. При первой возможности группа начинает восхождение на восточную вершину Эльбруса.
ПОДНЯТЬСЯ НА ВОСТОЧНЫЙ ЭЛЬБРУС ИЛИ УМЕРЕТЬ
31.08.09. На часах 5.30. Системы затянуты, фонарики включены. Нанизав себя на веревку, альпинисты двинулись в сторону вершины. Шаг за шагом, метр за метром… 4600, 4700… 30 минут, 40, 50…
Связке оставалось с десяток метров до первого привала, когда прозвучала команда «Срыв!» – идущий вторым альпинист резко сменил вектор движения и начал набирать скорость. Через мгновение вся связка прильнула к глетчеру, в который были вонзены 7 клювов, продолжая вдавливать ледорубы в лед всем телом. Равномерное ускорение длилось несколько секунд… Пульс под 200… Веревка загудела и дернула системы первого и третьего горовосходителя… По связке пробежала дрожь от веревки, но цепной реакции не последовало.
Альпинисты двигались дальше… 4800… Связка входила в зону неполной акклиматизации. Парциальное давление кислорода уменьшалось, внутреннее давление пыталось сравняться с внешним. Этого закона физики в горах никто не отменял, особенно это чувствовал мозг.
Прекращение поступления кислорода к мозгу на шесть-восемь секунд приводит к потере сознания, а в течение пяти-шести минут — вызывает необратимые изменения в коре большого мозга.
Снег был жутким на вкус… Потому что он был безвкусен. Альпинисты с яростью вонзали в себя кислород, разрывая ноздри холодной воздушной смесью. Но даже увеличившаяся на 30% легочная вентиляция не могла спасти от гипоксии. Гемоглобин зашкаливал. Шаг, второй, остановка, вдох-выдох, вдох-выдох... вдох. 5500.
Последние земные семьдесят метров были самыми приятными. Когда конечная цель попала в зону видимости, когда она в 10-15 минутах ходьбы, когда альпинисты поняли, что они на финишной, когда ощутили действие сильнейшего наркотика и им так прекрасно, когда…
50 метров, 49.5, 49, 48.5… метров самые приятные, когда мыслями уже на вершине, когда представляешь, что сейчас после минутного отдыха будет сделана общая фотография. Когда еще не дошел, но знаешь, что теперь тебя может остановить только разрыв сердца, когда еще чуть-чуть, но ты уверен…
Уверен в том, что все это было не зря, что 9 дней надрыва стоили 20 минут, проведенных на вершине, и знаешь, что это не последнее восхождение. И теперь-то точно знаешь, как хочешь умереть, а те слезы, которые бегут по щекам — это слезы великого преодоления себя. Знаешь, что если тебя накроет маразм, то последнее, что ты забудешь, после собственного имени, будут горы, ибо такое никогда не забывается…
10, 9.5, 9.1… 5621… 5621 и ни метром ниже. Семь часов вывернутых наизнанку желудков, диарей, головных болей, носовых кровотечений, разрывающихся барабанных перепонок, жажды, слезящихся глаз, страдающих от нехватки кислорода мышц бедер… Организмы этого долго не забудут…
И группа ворвалась на восточную вершину Эльбруса, высочайшей горы Европы.
ПОХОД НА ВОСТОЧНЫЙ ЭЛЬБРУС ИЗМЕНИЛ НАС
Штурмовой лагерь принял спустившихся покорителей горячим чаем и теплыми мягкими спальниками. Ночь угрожала возможным легким камнепадом благодаря поднявшемуся на скалах штормовому ветру. Это были лишь угрозы.
Мы уходили по нитке маршрута через ледник Ирик, перевал Ирик-Чат, долину реки Ирик на юго-восток курсом 137 градусов. Бригады входили в зону леса. Лагерь встал через пару часов марша до поселка Эльбрус. У костра в глазах альпинистов читалась дикая радость, усталость, уверенность и опустошение. Во мне просыпалось желание жить в первый день осени.
И пусть пройдет немалый срок, мне не забыть, как здесь сомнения я смог в себе убить.
В 23.45 по московскому в кольцо метро врезался пассажиропоток. Его отрыгнул из своих недр фирменный поезд №003 Кисловодск — Москва. Поток кишел людьми. Головы людей кишели мыслями, эмоциями, воспоминаниями, идеями. Выделяясь из потока заплечными утяжелителями и с ледорубами наперевес, шли два человека, которым предстояло делиться с близкими, друзьями и родственниками воспоминаниями и эмоциями. «Как жаль, что вас тогда не было рядом… Это было прекрасно».
Горы меняют людей. Даже москвичи стали настолько суровы, что брились ледорубом, играли в футбол в кошках, а за хлебом спускались с балкона на дюльфере.
Post scriptum: For inside use only.
