Кодар, одна из жизней…
Это лето было прожито мной бездарно. Можно даже сказать – впустую, если вообще допустимо так говорить о времени года. Но вам ли не знать, что для таких людей, как мы, лето – это не просто календарный сезон. Это - как однажды и навсегда спел Митяев - маленькая жизнь, а если повезло сходить в несколько походов-экспедиций, то и не маленькая. Ведь если принимать жизнь как получение впечатлений от окружающего мира, то любой день, проведенный в загородной системе координат, субъективно насыщеннее, а значит, и длиннее, чем любая неделя, проведенная в городе, в накатанном ритме «дом - работа - пьянка с друзьями»… Эх… А мое лето прошло в ожидании чуда, которое почему-то так и не случилось…
Зато какие красочные, почти наркоманские приходы с эффектом присутствия начали посещать меня ближе к середине июля! Вот уж не думала, что я так умею… Это как у голодного человека - на второй день невероятно обостряется обоняние, а память перед внутренним взором начинает демонстрацию всего самого вкусного, что только есть на свете… Так и мой голод по путешествиям заставлял заново переживать запахи, ощущения, четкие и яркие картины из предыдущих походов, давно забытые подробности… Особенно сильно в эти дни мною владел Кодар. Я даже и не подозревала, что он имеет такую власть надо мною! Спроси меня про любимое место на планете Земля – и я бы не назвала что-то другое… Как же на самом деле мы плохо себя знаем!
Честно говоря, одно время при упоминании Кодара я даже досадливо морщилась. Немало неприятных воспоминаний было связано у меня с этим горным районом. В первый поход на Кодар мы пошли в то самое лето, когда Кирилла, руководителя нашего турклуба, забрали в армию. Не хотелось мне без него идти. Мы мечтали сделать это вместе, и, наверное, поэтому весь поход я остро ощущала одиночество и тоску, и чем грандиознее вокруг были горы, чем ярче небо, чем изумруднее озерная вода , тем больнее мне было.Так пронзительно хотелось разделить окружающий мир с любимым человеком.
Второй раз вышел еще хуже… Официальным руководителем похода на долгожданный совместный Кодар была я, все уже вертелось и крутилось на полную катушку, когда окончательно стало ясно – он снова не пойдет.Будь я простым участником, плюнула бы на все, и не состоялась бы еще одна моя маленькая и совершенно по своему уникальная кодарская жизнь… Но кроме меня вести на Кодар команду было некому, и я не могла так поступить с друзьями…И вот снова тот проклятый район… безумно красивый, манящий, дикий, первозданный, чудесный проклятый район…
Ярко наплывает: крайний поселок позади, мы идем по дороге между тальниками… и вдруг впереди открываются ГОРЫ! О боги!
Мне, уже видевшей их пару годами раньше, видевшей вблизи, полагалось бы снисходительно наблюдать восторги новичков… А не испытывать захватывающую дух эйфорию, безудержно накатившее счастье и звенящий восторг! И - снова – щемящую боль оттого, что самый близкий в мире человек сейчас не рядом…
Аквамариновая вода Среднего Сакукана… Осторожно касаюсь тебя ладошками, а под пальцами рябят бесчисленные разноцветные камешки вперемешку с солнечными зайчиками… Хочется пить, пить тебя, умываться, смотреть, смотреть, слушать… Вдоль русла гуляет ласковый и свежий ветер, он пахнет жизнью, свободой, счастьем! Глаза кажутся беспомощными, бесполезными, не способными объять, впитать всю окружающую тебя красоту… На помощь приходят руки, я касаюсь деревьев, камней, ручьев, глубоко дышу – наполняюсь этим миром, становлюсь частью его… И так - каждый раз, как наступает время привала между переходами. Дорога почти все время идет вдоль реки, и, бросая мокрые от наших спин рюкзаки на обочине, мы сбегаем к воде, рассаживаемся на теплых камнях и «пускаем корни»… Из-за этого, конечно, пятиминутные отдыхи немного затягиваются, но черт с ними – ведь иначе зачем мы пришли сюда? Однако, силы постепенно покидают измученные полной выкладкой тела, и вот мы уже сидим прямо на рюкзаках, а вскоре и вовсе перестаем снимать их на привалах, обвисая в лямках, словно в кресле со спинкой…
Зной… Чуть только стихнет прохладный ветерок, как мы сразу попадаем в объятия летнего зноя… Он пахнет тысячей цветов, багульников и лиственниц… Мы проходим нелегкое место – Сакукан остался далеко в стороне, и вокруг холмистые взгорья, где дорога вьется и петляет, то вверх, то вниз, взбегая на изматывающие подъемчики. Царство малины и брусники… И ни капли воды! Мы все знаем, что утолять жажду во время перехода – себя не уважать, но нам все равно невыносимо хочется пить. Это наша единственная компенсация за чугунные рюкзаки – чудесная, невероятного цвета оживляющая свежесть, вливающая новые силы… Команда вянет… Но я знаю, что скоро – скоро! – длинный спуск, и перед нами распахнется широкая долина Среднего Сакукана, сразу за которой стеною встанут ГОРЫ… Там, перед Воротами Сакукана – ущельем, откуда вытекает река – мы и устроим большой привал на обед… Там мы оживем, наполнимся простором, наедимся голубикой…
Как мы бежали! Как мы с Ромкой бежали вниз на этом последнем спуске – не от большого ума - одно неверное движение, и черт его знает, под таким-то весом… Но мы не думаем об этом, мы хотим поскорее оставить позади измучившие нас холмы, мы несемся к отдыху! И вот мы вырываемся из леса на огромное пространство, где Сакукан дробится на реки текучего золота, сверкающие под вечерним солнцем, бросаем рюкзаки и хватаем фотоаппараты… Мы у Ворот Сакукана! И после обеда мы вступим в царство гор.
На обкатанных голышах еще лежит нестаявший снежник… Подходят Женька с Максом, Света… мы разуваемся и устраиваем бешенные танцы голыми пятками по снегу, с визгами и писками лупим друг друга мокрыми холодными снежками, натираем горящие лица… Кто-то, звеня пустыми котлами, отправляется за аквамариновой водой, кто-то собирает в кучу сухой плавник… Из трех альпенштоков вяжем треногу, зажигаем огонек… запах дыма – мммм! Какие же мы голодные!
После обеда идти дальше очень тяжело… Солнце уже низко, но нам надо пройти еще немного… Действительно немного, но когда силы уже иссякли… Мы входим в Ворота. Горы сразу же обступают нас, то и дело мы указываем друг другу на далекие нити водопадов… Сакукан снова рядом, здесь он бурно вихрится между камней, дорога иной раз вьется по обрыву, и река раскрывается перед нами… Сумерки. Прем на автомате. Поем песни – иначе не дойдем… Вроде бы на песню уходят дополнительные силы, но отдача того стоит.
И какой неизъяснимый кайф – услышать, наконец, что на сегодня все. Мы пришли. Молодцы. Справились. И пять минут можно НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ! Так было со мной на первом Кодаре… На сей раз это чудесное известие объявляла я… А сама оглядывала стоянку, и радость моя нарастала – с тех пор ничего не изменилось! Я люблю находить свои старые кострища… Это встреча с самим собой – тем, другим, который и ты, и не ты…
Бррр… Где это я? Еду в трамвае? А ведь это вспоминался только первый день! Сколько всего пережито за него… Бывает ли в городе столько восторга, радости, открытий, того, что случается с тобой впервые в жизни, предельных состояний, преодолений, часто ли удается испытать чувство единения с кем-то, кто идет рядом? И это мы только-только вошли в горы!
Иду по улице, вокруг люди, люди, люди, а перед глазами – изломанные очертания вершин, отражающиеся в горном озере, осыпи, плавно уходящие в бирюзовую воду, а если опустить голову – каменная тропа, маки и рододендроны, в великом облегчении вытянутые гудящие ноги… Это наша третья ночевка на Кодаре – озеро Сюрприз, качающее на поверхности мелодично звенящие льдинки… Сегодня утром мы были еще на поляне у Сакукана, после завтрака ходили на глянцево текучие голубые сливы у разрушенного моста… Потом петляли по симпатичной тропе среди заросших брусникой и стланиками взгорков. Я все прислушивалась – не шумит ли уже водопад? И не раз меня обманывал ветер, но вот вдруг мы выходим из стлаников на обрыв, а перед нами – Сакукан, весь, как есть, голубым клинком срывается с уступа и вонзается в каменную чашу, в которой бурлит белая пена… Выше по течению рыбалки не жди – все-таки хариусы не птицы… На береговых скалах до сих пор висят наледи. Погода, норовящая осыпать нас дождем, внезапно дарит солнце, и водопад играет перед нами всеми красками…
В этот же день, вскоре после водопада, мы бродим Средний Сакукан. Здесь он уже не течет так бурно, тугой поток растекается по широкому руслу, и мы, опираясь на альпенштоки, не без труда, но благополучно переходим на другой берег, где тропа продолжается и, мимо бани, между купами стлаников выше человеческого роста, выводит нас на поляну к домику бывшей гидрометеостанции. И снова встреча с собой – под этой крышей, где ветер неизменно вертит пропеллер флюгера, я провела немало дней и ночей… Здесь вечерами мы с москвичами и полтавчанами зажигали свечу и, сидя в полумраке за деревянным столом, вели бесконечные разговоры, играли в игры, пили чай с драгоценной неучтенкой… В этих стланиках мы гонялись друг за другом в фестивальную ночь, когда воссоединились две московских группы и тайком от руководителей из заброски была извлечена контрабанда… В этой «Книге чуйств» я, заболевшая и оставленная дожидаться товарищей с технического кольца, писала свои горькие мысли… Как сейчас помню - с дрожью и победной радостью перечитывала я те свои строчки двухлетней давности и дописывала потом: «Если вы попали в ту же ситуацию - не отчаивайтесь! Прошло пару лет – и я снова здесь, с друзьями, и уже теперь сама веду их по тем тропам, куда мне не довелось попасть в первый свой Кодар… Все в наших руках, родные!»
Сейчас в ГМСке никого. Чьи-то заброски висят на гвоздях. Сортируем продукты и вещи, вешаем лишнее рядышком, подписываем: группа такая-то, вернемся тогда-то… Жаль, не придется нам здесь ночевать – надо идти дальше.
Помню, как мне было жаль, что после всех бродов и подъемов, по каменистым тропам и без них, к Сюрпризу мы вышли довольно поздно, и вот это первое в жизни некоторых моих друзей горное озеро – не того аквамаринового цвета, каким оно открылось нам в прошлый раз … И снова Боги Кодара услышали меня, и солнце, подсвечивая золотой каймой черные тучи, бросило последний луч на воду… И бедным моим отдыхавшим от перехода товарищам пришлось вставать и еще раз подыматься на каменистый бугор, с которого мы только что спустились, чтобы непременно увидеть настоящий Сюрприз целиком…
Мы поставили палатку на стыке льда и воды, чтобы всю ночь спать под мелодичный перезвон льдинок в тишине… Но очень и очень скоро вместо этого нам приходилось уже прилагать определенные усилия, чтобы как-то слышать хотя бы друг друга: ветер, гром, дождь заглушали все звуки, палатку пробивало насквозь и скручивало в спираль, девчонки прятались от молний в спальники, а мы всячески подливали масла в огонь, рассказывая страшные истории… потому что спать все равно было невозможно… Но шквал ушел, и к утру ветер высушил все вещи, и следующим утром на перевал мы шли, разглядывая сверкающие на солнце снежники и цепляющиеся за острые гребни облака под космически синим небом. Мир вокруг был настолько контрастным, цвета такими насыщенными, что вид с перевала на долину БАМа, казалось, уже просто не вмещался в сознание… К реалиям возвращала необходимость навешивать веревку, страховать, сдергивать самосброс, но и здесь хотелось спускаться лицом не к скале, а к голубым озерам и заснеженному конусу самой высокой точки этих гор.
…Из последних сил бредем по живой, сползающей целыми пластами сыпухе, и уже ничего не хочется… только твердой почвы под ногами – чтобы ничего не катилось, не ехало со страшным скрежетом, не пахло паленым кремнем… О-о-о… Какая дивная площадка, уютная, заботливо выложенная камнями, какой валун размером с одноэтажный дом, идеальный для того, чтобы, сидя на нем, глядеть на пик БАМ, опрокинутый в вечернюю воду…
…Как мы по крохам собирали высохшие корни багульников и веточки случайно прижившихся здесь стлаников, чтобы развести махонький, но живой и настоящий костерок. Пищу уже давно готовили на газу, но в таком чудесном месте хотелось еще и огня – чтобы кайф был абсолютным. Огня и сникерсов.
… Среди камня – поляны горных маков… Помню, какие маки цвели в Мраморном ущелье… На этот раз мы не пошли туда… Урановый рудник, где зимой при морозе минус шестьдесят в брезентовых палатках ночами замерзали заключенные, а утром выжившие шли в забой, в штольни, рубить породу и катать тачки по деревянным настилам... Там все это сохранилось – и тачки, и настилы, и домики охраны с пустыми оконными проемами… Не сохранилось только ни одного захоронения, а ведь люди на руднике мерли десятками… Ничего, кроме могилы инженера Нины Азаровой, погибшей на леднике… Дорога, по которой мы заходили в горы, была дорогой смерти… По скальным уступам, окружающим ущелье, когда-то бродили автоматчики… Как покосившиеся кресты, стоят столбы без проводов, уходят куда-то вверх и за изгиб… Солнечный день, легкий ветерок… Но от этого еще более зловеще все вокруг… Мрачное место. Действительно – проклятое. Там мы нашли камень с фиолетовой прожилкой чароита, самоцветного поделочного камня, который встречается только в этих горах, и больше нигде в мире…
А сегодня меня преследует Ленинградец. К этому перевалу очень красивый подход – по узкому коридору, огибающему пик БАМ, под разными углами покрытому заснеженными ледниками, местами наклонно ведущими в скованные льдом, все в паутинах трещин озера. Скалы, зеркально гладкие сколы, каменные жандармы… И черная дыра под самым перевалом, похожая на комету с хвостом из сказки про мумми-троля – озеро, скрытое под снежником, коварное и манящее… Здесь мы передвигались в связках, здесь мы едва не сложили свои бестолковые головы… Нет, черная дыра уже оставалась далеко под нами, когда…Камнепад, и первый камень – размером с письменный стол… когда он летит вниз, подпрыгивая и переворачиваясь в воздухе, туда, где в оцепенении замерли друзья… Может, в тот момент я окончательно отдала свою душу Богам Кодара – чтобы только не… И Боги не допустили… Осела пыль, утихло эхо… И каким-то чудом все остались не только живы, но и целы… Почти. Где-то в этом хаосе Максу сломало пару тонких косточек на тыльной стороне ладони. И все дальнейшие подъемы и спуски по веревкам он осуществлял буквально одной левой, даже рюкзак на пути вниз не отдал. Большой и тихий ледник Светских Географов, со всех сторон закрытый каменными стенами, с раскисшим снегом по колено… тихий, потому что, наверное, внутри меня все еще звучал и звучал этот грохот…
Стена тумана обрубает мир. Вот палатка. Вот площадка. А вот – бац – и конец всему, край света… Он перемещается, этот край, надвигается, и невольно пятишься назад, чтобы не раствориться, не исчезнуть вместе с материальным пространством, на глазах превращающимся в ничто… В таком тумане только ежикам бродить… То и дело по тенту начинают стучать капли… Пятно неба показалось и скрылось, выплыла и пропала скальная вершина… Где-то впереди перевал Медвежий, который должен вывести нас из этого царства мглы и холода… конец июля? Нет, это какой-то затянувшийся февраль… Вчера мы готовы были целовать эту ровную площадку без мокрого снега и острых, как бритва, живых валунов необточенных свежих осыпей… После встряски на Ленинградце, после непростого многоступенчатого спуска, после изнурительной тропежки в ледяной каше – вдруг такой подарок! А теперь, просидев весь тусклый, закутанный облаками день в палатке, мы ропщем и с неприязнью оглядываем свое пристанище… Пересказана целая книга, придумана, начерчена на обороте карт и пройдена фишками игра, сыграно несколько партий в кости на массаж от проигравшей стороны… Ото сна уже тошнит, но вот горячая, прогоняющая засевший внутри озноб пища – это вызывает оживление… Рука Макса не сильно беспокоит, она не мешает ему осуществлять свое кулинарное колдовство, и вот в животике тепло, и на душе тоже теплеет… А утром, конечно же, как парящие драконы на неведомый нам сейшен, лохматые тучи уходят через наш перевал, волоча туманные хвосты… По долине перемещаются их тени, все движется, живое и трепетное, порывы ветра кажутся видимыми, трава зеленеет под солнцем, радуя глаз, уставший от черно-белого мира непогоды. Пик Черт, острый с этой стороны, плывет в голубых облаках среди белоснежного неба…
С перевала Медвежьего мы легко по тропе скатываемся в теплый, пронизанным солнцем край… Треугольный изумруд озера Нины Азаровой лежит в каменной чаше. Ни следа мокрого снега, ледяного ветра… Здесь действительно лето, и тропа вьется среди невысоких стлаников и цветущих полян. Бросаем рюкзаки, подымаемся на морену, к озеру Пионер. Голубая гладь его с мелкой солнечной рябью, крутые и пологие берега, камни, созданные для того, чтобы сидя у кромки воды, греться на солнышке… И зеленые, бархатные, гигантские ступени спуска к ручью…
Что еще впервые в жизни было именно на Кодаре? Белопенные, живые, мохнатые, пульсирующие каскады водопадов Того, напоминающие почему-то гривы коней Посейдона, в темно-зеленой хвойной оторочке; полуразрушенные мосты, через которые вода переливается и исчезает где-то за краем… И дюны. Чарские пески.
Горы, горы, и вдруг – настоящая пустыня. Завораживающая геометрия светло-желтых барханов, песчаные волны, на которых жалко оставлять следы… Сосновые оазисы, усеивающие под собой круги шишками, озеро Аленушка, каким-то чудом не уходящее сквозь песок – и ручьи, вытекающие прямо из-под песчаных пирамид… Здесь обязательно надо переночевать… чтобы бродить по пустынным барханам под звездами, забывая себя за нереальными посеребренными линиями этих лунных холмов.
…Встречи с людьми, для которых Кодар – это дом. Эвен с лайкой и двумя вьючными оленями, жгущий костер, сложенный из бревен звездой, на пересечении лучей которой аккуратно закипает закопченный чайник… Он не ставит палатку, он ночует прямо под звездами, а олени пасутся неподалеку, прядая ушами и кося налитыми, как ягоды, глазами, и дым тонко плывет над голубичными кустами в сумерках…
…Падающая пластом на привале Света, находящая силы только поднять руку и пробормотать: «Какая красота!..» Женя и Макс, маленькими фигурками пробирающиеся между выветренными каменными марсианскими арками, которые рассыпаются от малейшего прикосновения… Рома с альпенштоком, ловко прыгающий по камням среди кипящей воды, таскающий наши рюкзаки на ту сторону…
…Пик БАМ, и далекие отзвуки камнепадов в темных его кулуарах с отвесной стороны, где не держится снег… И сияние перекрещенных ледников со стороны классического захода…
…Ручные бурундуки, суслики, верещащие от ужаса в каменных щелях, улепетывающие куропатки… Затаившийся, встрепанный и такой трогательный птенец…
…Ласковая ГМСка с широкими двухъярусными нарами, и вибрирующий звук флюгера, пронизывающий деревянный дом… Живое тепло бани и студеный запах Сакукана… Мириады звезд и прыгающий свет фонарика в кустах стланика, шаги друга на тропе…
Может быть, это лето все же прожито не зря? Может, нам дается передышка, чтобы понять и оценить то, без чего жизнь не полна и бессмысленна? Может быть…
Елена КОЧЕГАРОВА